Тысяча и один геморрой Брока Рамлоу

[ebinotengoku]

Тысяча и один геморрой Брока Рамлоу


Автор: Chiisana Ebi
Фвндом: Первый мститель
Пейринг: Баки/Стив, Брок/Стив/Баки
Рейтинг: NC-17
Жанры: Повседневность, PWP, ER (Established Relationship), Стёб
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика, Кинк
Размер: Мини,1885 слов, 6 стр
Статус: закончен

Описание:
Говорили Броку: “не задерживайся, дебил, на работе, если не хочешь знать все тайны сраного Щ.И.Т.а”. А он не слушал. И теперь, задержавшись, Рамлоу предстояло расплачиваться за свою нелюбовь протирать штаны в тишине пустой просторной квартиры...

Примечания: Сначала писалось как бездуховное пвп, а потом я увидел пост в вк: vk.com/id358684737?w=wall-69781809_19071 и понеслась душа в рай.

Часть 1

— Роллинз, блять! Какого хера ты его тискаешь?! Драться не пробовал?

Полдень среды. Взбешенный Рамлоу сорвался с цепи, словно увидал с утра живого, мать его, Пирса в розовой пачке и крошечных трусах. Злой, как сотни тысяч чертей, он отрывался на Страйке по полной, поминая с чего-то «добрым» словом бешеного Отморозка и Капитана Сосульку. Потом застывал на минуту, погружаясь в свои мысли, мрачнел еще больше и начинался ад.

Полдня прошли в относительном спокойствии хотя бы потому, что команда тихо расползалась по углам, пытаясь свалить в туман и не отсвечивать чаще, чем о них вспоминали. Злой командир — плохо. Злой недотраханный командир — катастрофе сродни. А то, что у него недоебит налицо — к гадалке не ходи. И, нет. Никто в глаза Броку этого не сказал. И не скажет. Все хотят жить. Желательно со всеми рабочими конечностями.

А Рамлоу плевался ядом так, словно в жизни не было ничего приятнее. Поливал отборнейшим матом, вздрагивая, пару минут говоря на чистейшем английском, словно только-только получил от поборника «чистоты английского языка» Роджерса нагоняй, а потом все повторялось. И ни одна живая душа не хотела в это лезть.

***

— Баки, хватит, а? Серьезно, пошутили и будет, — командир Страйка отродясь такого скулежа от кэпа не слышал. А где же волшебные интонации «твои яйца у меня в руках, сынок, и я в любой момент могу тебе их оторвать»?

— Блять, Стиви… — глухой стон Роджерса заполнил душевую, словно тому не впервой вот так, не отходя от рабочего места, подставляться под настойчивые прикосновения Барнса.

Говорили Броку: «не задерживайся, дебил, на работе, если не хочешь знать все тайны сраного Щ.И.Т.а». А он не слушал. И теперь, задержавшись, Рамлоу предстояло расплачиваться за свою нелюбовь протирать штаны в тишине пустой просторной квартиры, которую он, на кой-то хуй, умудрился купить еще лет 10 назад.

— Язык, Бак…

— Стиви, не лукавь. Тебе нравится это. Нравится, когда я тебе в красках расписываю как буду трахать тебя во время каждой вылазки, — тихий всхлип, больше похожий на скулеж и рычание Зимнего наводили на абсолютно определенные мысли. А Брок, несмотря на все сплетни, ходившие на тему его специфических предпочтений в сексе, фантазией никогда обделен не был. Вот и сейчас, вслушиваясь в эти умопомрачительные звуки, Рамлоу прямо физически ощущал как машут ручкой поехавшие в отпуск крыша и инстинкт самосохранения. — У тебя так затуманивается взгляд, когда ты слышишь как командир кроет Страйк матом, что мне хочется приревновать. Но… Ты же только моя сучка? Или ты хочешь, чтобы командир тебя все же выебал, как я позавчера — на скорую руку и почти не растягивая?

— Бааааак, — влажные звуки развязного, во всех смыслах, поцелуя вгоняют Брока в ступор. Он и не представлял, что… — Если ты сейчас не трахнешь меня, я к Рамлоу прямо так и пойду.

… Нет, это говорил не Кэп. Серьезно. Капитан Америка ценит чистоту английского языка, даже будучи прожженным бруклинцем до мозга костей. Да никто и никогда не слышал, чтобы Роджерс подло сжирал в речи «р» или растягивал гласные.

Не в этом веке.

Но сейчас, похоже, Рамлоу перепало увидеть Кэпа таким, каким он был на самом деле: обычным парнем из довоенного Бруклина, пережившим Великую Депрессию, отвоевавшим свое и застрявшим где-то там, в сороковых.

Невозможно было это слушать. Невозможно было игнорировать стоящий колом член от этого низкого голоса с хрипотцой, пошло и намеренно растягивающего гласные и дразнящего Барнса.

— Стиви, Стиви…

Стивена Роджерса заводит мат. Заводит до истерики и белых пятен перед глазами. До состояния, когда он не контролирует свою речь, тон и громкие стоны, когда Отморозок безжалостно и без намека на нежность втрахивает его в кафель душевой, как отбойная машина, раздвинув руками крепкие ягодицы и жадно наблюдая как горячий член исчезает в растянутой до предела, тугой дырке.

И Броку в этот момент остается только пятиться к выходу. Рискнув сунуть нос за угол, он сталкивается с суровой реальностью большого, толстого, аккуратного стояка Роджерса, по крупной головке которого большим пальцем левой руки Барнс размазывал смазку, не прекращая ни на секунду таранить белоснежный, не знавший загара, зад…

- Видел бы тебя кто сейчас, Стиви... Податливый, ласковый, жадный до моего члена. Давай же, не зажимайся. Ты же не хочешь чтобы я спустил в тебя ДО того, как ты получишь своё?...

***

В свой полтинник Брок не представлял, что у него будет стоять так, что сваи можно забивать. Он, конечно, не делал разницы между мужиками и бабами в постели, да и с потенцией проблем не было, но и тех, и других любил миниатюрных. Мальчиков-твинков, чтоб на его фоне казались хрупкими, словно хрусталь, девочек — грудастых. Так, чтобы зарыться и забыться в два огромных полушария. А так, чтобы один за другим делать по четыре захода, практически не тормозя бывало лишь в далекой и очень бурной молодости.

И теперь Брок Рамлоу искренне не знал, что хуже: знать вот это вот все и остервенело, до кровавых мозолей, дрочить каждый раз, стоило сознанию подкинуть пару пикантных подробностей, не замеченных в пылу неравного боя с собственным либидо или попасться практически неделю спустя на глаза Барнсу, лишь криво ухмыльнувшемуся на пойманный взгляд. Растерянный и охуевший. Потому что Джеймс не въебал сразу, как заметил в обзоре и почти, судя по всему, не злился.

«В субботу никуда не торопись, хренов сталкер», — одними губами. Большего и не надо. Знал, сученыш. Не мог не знать, что поймет и так, не произнося вслух. Столько лет проработали вместе. Ухмыляясь развязно, словно мартовский кот, только вернувшийся от кошки, ухмылкой Баки Барнса с фотографий семидесятилетней давности. Ему перепал Кэп. Опять. Снова. И Рамлоу не хотел представлять, в каком темном углу Барнсу дали на этот раз.

Брок уговаривает себя, что ему нахуй не сдался этот непонятный разговор, во время которого ему однозначно сломают все, что можно сломать. Без свидетелей. Извиняться он не любил и не умел. Да и за что? За то, что ему, хоть и мимо проходя, перепало пять грамм Кэпа, который был неприступней Снежной Королевы все гребанные годы, что его откопали из-подо льда?

Часть 2

Рамлоу никогда не понимал Роллинза, молящегося на свою жену, которая топила их в святой воде после совместных попоек и пичкала чесноком по самые гланды (только в жопу его не запихивала).

Ни-ког-да. Хотя… Подкаблучником тоже никогда не называл. Тяжело назвать подкаблучником здоровенного мужика, вытряхивающего душонку из миниатюрной женщины, надравшейся с подружками в зюзю. У них странное взаимодействие, в которое Брок не лез чисто из соображений целостности собственной, потасканной годами, Щ.И.Т.ом и Гидрой, шкурки.

А поклоняться заднице Кэпа, трахая Барнса по все доступные дыры — это нормально. Нихрена не понятно как так получилось, зато нормально. Нет, скорее ОХУЕННО. Особенно если учесть, что сыворотка делала из Зимнего трепетную девственную лань меньше, чем за пять- семь часов. А то, что эта «трепетная девственная лань» иногда лягалась, как самый настоящий ОЛЕНЬ… Это так, мимо пробегавшая романтика.

Полгода прошло со дня, за глаза названного Рамлоу «Черной Субботой». И думалось ему, что хуже уже не будет. Нет, просто не могло существовать вещи хуже чем день собственной кончины. Её, собственно, немного не случилось, а случилась очень даже горячая групповушка. Настолько, что у Брока вставало по стойке «Смирно!» стоило только Барнсу не так посмотреть, а Кэпу многозначительно улыбнуться. Едва-едва. Кто-то считал эту улыбку дохуя стеснительной, вот только Рамлоу-то знал, что эта улыбка шельмеца из Бруклина, играющего на публике роль пай-мальчика и обещающего ооочень много геморроя. Столько тараканов жило в голове Роджерса, что впору было лечиться. Но когда они были вообще нормальными? Да никогда. И не претендовал никто.

Положив руку на сердце, Брок мог сказать, что от приглушенного «Командир…» в исполнении Барнса с его блядскими, припухшими после крышесносного минета губами не отказался бы ни за что на свете. Вот что еще умел Баки, окромя как пиздеть без остановки, так это сосать. С толком, расстановкой и по самые яйца. Если бы каким-то хуем Гидра решила снова поиграться и вернуть своего «Агента» — Рамлоу первым встал бы в очередь передушить головы. По одному и с особым садизмом.

Суперсолдаты, тягающие грузовики одной левой, способные свернуть Брока в бараний рог были удивительно ласковыми и покладистыми за закрытыми дверями. Если конечно вообще можно было так отзываться о двух тяжеловесных, в прямом смысле, мужиках. Впрочем, ласковые и покладистые веревки из него вили безбожно. И сейчас, сидя между своими мужиками в Башне, шкурой ощущая настороженный взгляд Вдовы, задумчивый — Старка, любознательный — Ведьмы, он прямо задом чуял, что случится какой-нибудь пиздец.

Да ладно. Само по себе присутствие в этом цирке — пиздец. Баки и Стив довольные обжимали его как плюшевого медведя, блаженно улыбаясь и прикрывая глаза. Хотя во взгляде Зимнего, который косился на окружающих иногда в самой глубине клубилось только одно: «Троньте его. И я сниму с вас, нахуй, скальп. А потом преподнесу Стиву».

Романова, похоже, что-то подобное предполагала. Хотя нет. То, что в их постели окажется мужик, пидорасящий на четырех языках сосунков, попадающих в десятку два раза из десяти явно было новостью. Слишком охуевший у нее был взгляд, стоило им подняться на этаж. Прямо как у самого Рамлоу. Доли секунд удивления…

«Да, парни. Вы уделали в своей эпатажности Черную Вдову», — подумалось Броку, зубоскалящему милейшей, сугубо в его понимании, улыбкой. Кому сказать — не поверят.

В суть дебатов шайки-лейки Рамлоу не вникал. Соскладировал конечности на Роджерса, удобненько устроившись в объятиях Баки и залипая в гоночки. В Башне была хорошая система безопасности. Лучшая из всех возможных, если подумать. Старк, конечно, мудак, но «золото» свое стерег получше любого дракона. Если его мужики чувствуют себя здесь более-менее расслабленно, кто Брок такой, чтобы портить развлечение? В том, что Кэп откровенно развлекался, притащив его сюда, Рамлоу не сомневался ни секунды.

Расслабился настолько, что не сразу обратил внимание на повисшую тишину. Тяжелую гробовую тишину.

Мозг начал лихорадочно соображать что было на периферии. Вот Ванда улыбается, прихлебывая свой чаек, вот Вдова вспоминает про Золотую Рыбку зачем-то… Которой, пихая безучастное тело в бок, обзывает Зимний командира. И тишина. Гробовая такая тишина. Как на поминках. Которую прерывает Роджерс, уляпавший колой его любимые джинсы, истерично ухахатываясь. Ах, да… Старый добрый анекдот про моряка, предложившего Золотой Рыбке исполнить первое желание капитана корабля… Помнит он его. И "Якорь в задницу!" помнит... Русские любили юморить такой херью. Колоритный народец. Не без чувства юмора. Он у них просто… Пошлый. все как любит «малыш Стиви». Вот это они, блять, попали.

Челюсть Вдовы живописно фигурально падает на пол, Беннер, весь вечер сидевший в неприметном углу со своим улуном, молча и бочком идет в сторону чемоданчика, который носит всегда с собой.

— Кэп, блядь! Святое дерьмо! Ты заебал портить мои портки! - любимые CARGO Рамлоу были безнадежно испорчены.

Похоже Стив совсем булки расслабил. Они предполагали показать настоящего Стива Роджерса частями. Чтобы люди успели привыкнуть к отборной брани, которую порой выплевывает сам кэп стоит только Броку или Баки попортить свои шкурки, бруклинскому акценту, довоенному слэнгу, пошлым шуточкам на грани фола, которые так любил Барнс…

— Я тебе их потом вручную постираю, мужик. Не петушись.

Занавес. Ржать начал уже Баки. Потому что Беннер стоял с успокоительным наизготовку, Тони активировал перчатку, Тор медленно, опасливо, как с пугливым травоядным, вставал со своего дивана, Вдова активировала браслеты, у Бартона из ниоткуда в луке уже наизготовку была стрела, даром что не позолоченная.

А эти дебилы ржали, как два коня, утирая слезы.

— Сюрприза не получилось, кэп, — Рамлоу напрягся, готовый в любую минуту соскочить и выпотрошить всех до того, как Роджерса, гребанного Стива Роджерса, пустят на опыты и выпотрошат — настолько отличался Стив на людях от своей одомашненной версии.

Не прекращая хохотать, Бак, глядя на эти охреневшие рожи, полные неприкрытого ужаса и явно не ожидавшие, что вместо отповеди их гордость нации будет давиться колой и истерично покатываться со смеху над понравившейся шуткой, сказал только одно, снова крепко обнимая одервеневшего от напряжения Брока:

— Ну вы же в курсе, что мы побывали в армии, да?..